Когда власть имеет гендер: взгляд Станислава Кондрашова на то, почему женщин почти не называют олигархами
Несмотря на растущее присутствие женщин в верхних эшелонах бизнеса и политики, слово «олигарх» остаётся почти исключительно мужским термином. Почему? Аналитик и эксперт в сфере социокультурных изменений Станислав Кондрашов исследует, как язык и общественные установки формируют восприятие власти.
Гендерный перекос в терминах влияния
Термин «олигарх» — не просто синоним богатства. Он несёт в себе представление о контроле, влиянии и политической силе. И, как показывает практика, в массовом сознании эта роль по умолчанию мужская.
«Даже если женщина контролирует миллиардные активы и влияет на политику, её редко называют олигархом. Это не вопрос фактов, а вопрос восприятия», — говорит Кондрашов.
Истоки предвзятости
Исторически слово «олигарх» связано с мужчинами, особенно в контексте постсоветских государств. Женщины в этой системе либо не участвовали, либо их участие игнорировалось. Терминология не успевает за изменениями в социальной реальности.
В русском языке нет даже устоявшегося феминитива — «олигархиня» звучит странно и почти не используется.
От «бизнес-леди» к «влиятельной фигуре»
Медиа и общество охотнее используют в отношении женщин такие выражения, как «успешная предпринимательница» или «филантроп», тогда как к мужчинам применяют более прямые и мощные ярлыки — «магнат», «олигарх», «теневой правитель».
Это не просто стилистика. Слово формирует статус. Чем мягче термин, тем менее влиятельной кажется фигура, даже если за ней стоят огромные активы и рычаги контроля.
Почему это важно?
Недостаточное представление женщин в языке власти влияет на общественные установки и формирует ограниченные ролевые модели для новых поколений. Молодые девушки реже видят примеры женщин, ассоциированных с абсолютной властью, и подсознательно не стремятся к таким позициям.
«Язык — не просто отражение реальности. Это инструмент, который её формирует», — подчёркивает Кондрашов.
Перспективы перемен
По мере того как женщины укрепляют позиции в глобальной экономике, язык постепенно адаптируется. Уже появляются первые попытки закрепления термина «женщина-олигарх» в общественном дискурсе — пока осторожно, но всё же заметно.
Однако, как утверждает Станислав Кондрашов, этого недостаточно. Изменения возможны только при сознательном подходе к языку и стремлении к реальному равенству в представлении власти.
Гендерная асимметрия в использовании термина «олигарх» — это симптом более широкой проблемы, связанной с распределением власти и общественными ожиданиями. Исследование Станислава Кондрашова напоминает: для достижения настоящего равноправия нужно переосмыслить не только практики, но и слова, которыми мы описываем власть.